Чуткая дрёма Сэнкэн вопреки законам природы была разрушена сменившимся ветром. Ей снилось, что грядут перемены, что встреча, которой она ждала уже не один век, наконец, совершится... Она проснулась с именем любимого отпрыска в мыслях.
- Дэйтоки? – но в ответ только ветер прошелестел листвой клёна-соседа. Она снова ошиблась.
Впрочем, нет. Дэйтоки действительно был ближе, чем он ощущался обычно. Вот только где именно? – этого Сакуя спросонья понять не могла. Лениво колыхнув ветвями, древняя сакура вздрогнула, и на площадке перед нею появилась юная девушка.
Стройная фигурка, длинные густые волосы цвета лепестков цветущей вишни,  серенькое платьице…  На вид – лет пятнадцать, не более.  Не красотка, но вполне симпатичная. Можно было решить, что это старшеклассница, отважившаяся на эксперименты с собственным имиджем ради обретения популярности в школе.
А может быть – она уже восходящая знаменитость? Кто знает… Иной раз за невзрачным фасадом скрываются гении!
Впрочем, в этот раз за «сереньким фасадом» не было ровным счетом ничего помимо того, что вы сами могли бы себе сочинить. Сэнкэн оценила бы эту услугу с лихвой, попросту вынув ваши мысли из головы целиком…
Ныне, однако, настроение у Непробудной было весьма дружелюбное. Приятная погода и спокойствие действовали на неё расслабляюще и посему, решив отправиться на вековой обход своих владений, древний дух-дзюбокко не полагала кого-то карать или мучить. В целом её психическое состояние отличалось редкостной стабильностью – казалось, даже если небо упадет на землю - Сакуя-химэ бровью не поведет.
Энтузиазма на прогулку дальше пары сотен метров от материнского дерева у неё, конечно, не хватило. Но для первого раза этого было более, чем предостаточно. К тому же, заприметив старую полуповаленную сакуру, которая скорее всего являлась одним из её собственных ранних отводков (наверняка аякаси, конечно же, не знала), она тотчас же приняла решение остановиться здесь.
Взобравшись на нижнюю толстую ветку, девушка-призрак устроилась, свесив ножки в разноцветных чулках – один в горошек, а другой в полосочку – и, приобняв рукой бугристый старый ствол, затянула нежную песенку*. Песенки этой, к прискорбию, большинство посетителей парка слышать не могло – Сакуя проспала слишком долго, чтобы кто-либо, помимо собратьев-ёкай да старожилов города ещё помнил её в этом мире.

Отредактировано Doronuma Sakuya (2014-08-26 14:28:58)

Всецело отдавшись своему излюбленному увлечению, помимо садоводства, Сакуя упоенно пела, не придавая ни малейшего значения происходящему вокруг неё. Она не замечала ни течения времени, ни чужеродных энергий существ, пребывающих незримо рядом. Теплый ветер трепал её длинные волосы, отправляя остатки прически в прошедшее время…
Конечно, всё это было только фантазией старого дерева. Ибо ни ветер, ни живые существа, ни прочие проявления материальной природы не могли коснуться ментальной проекции Сакуи, представшей в образе поющей девушки.  Но, тем не менее, дзюбокко нравилось жить в человеческом мире, нравилось, когда её песни кто-то слушал, слышал и, особенно, расхваливал.
Век дерева тянется медленно – могучие корни копают землю вширь и вглубь, соки под корой несут питательные вещества в каждый листочек, в каждую клеточку, зеленеет и покрывается весенними цветами крона… Но много ли различных интересностей узнает дерево за эту продолжительную жизнь? Недвижное и мощное оно лишь тянется к небу, в надежде зацепить ветвями солнце, и медленно ждет одинокой смерти от черной гнили под корнями, лишайников и времени…
Такой расклад Сакую не устраивал! Поэтому, создав себе обманку для общения с людьми, она не упускала ни единого шанса узнать об укладе их жизни что-либо новое всякий раз, когда дружелюбный человек (обычно человеческий детеныш) к ней обращался.
Завороженная собственным пением, она бы не заметила девочку-школьницу на вид того же возраста, как и её привычная личина, но та решила проявить инициативу первой, вдруг обратившись к незнакомке на ветвях.
Похоже, обращение, произнесенное девочкой, означало приветствие. Для Сакуи, привыкшей говорить на языке былых времен, оно звучало непривычно коротко. Что может означать такой стиль общения дзюбокко не успела оценить и посему, измерив обратившуюся к ней пристальным взглядом, ответила с подчеркнутой вежливостью – так, как умела:
- Да будет день госпожи добрым, дэсу… - впрочем, формальное до мелочей высказывание звучало несколько комично, учитывая факт того, что принижающая в речи собственную значимость Сакуя в пространстве находилась много выше чем нареченная с её легкой руки «госпожой» незнакомка, которой приходилось смотреть на певунью, задравши голову кверху.
Подумав над этим с половину минуты, Сакуя предпочла спуститься, сделав это на удивление ловко – она просто спрыгнула вниз, несмотря на то, что ветка, на которой она отдыхала до этого, находилась высоко над землей. Человек, имей он смелость избрать такой метод спуска с дерева, грозил себе травмами ступней, но призраку всё это было нипочем. Даже звука от приземления девушки никто не услышал. Безусловно, этот недостаток иллюзии Сакуе, для полноценной передачи реализма, предстояло исправить - заметку об этом она отложила в уголке своей памяти.
А вот похвала в адрес голоса Сакую окончательно растрогала – определенно, собеседница ей нравилась, и посему, заглядывая с любопытством в закрома её памяти - дабы понять, с чем она вообще имеет дело, дзюбокко рискнула даже представиться.
- Премного благодарностей моей госпоже, дэсу… Хатсуно Наэги есть…  - она указала жестом на себя, после чего «переломилась» в поясе, отвесив девушке глубокий поклон, - Моя госпожа как зваться изволит, дэс-ка? – конечно, речь времен средневековья в двадцать первом веке воспринималась на слух как нечто совершенно дикое, однако сама Сэнкэн об этом никак не догадывалась.

Отредактировано Doronuma Sakuya (2014-08-26 19:52:39)

Оказавшись на земле, Сакуя осознала, что даже в таком положении смотрит на собеседницу сверху вниз. Конечно, даже при всей своей рослости человеческий облик дзюбокко не многим превышал нормальные параметры среднестатистической пятнадцатилетней японки, но  относительно неё эта девочка и на старшеклассницу-то не тянула.
Помимо прочего, «крона» собеседницы ничуть не уступала в яркости розовым локонам Наэги. Рыжеволосых людей в Японии старого времени дзюбокко встречала так редко, что этот признак в её понимании вполне мог сойти за отличительную особенность. Кроме того, другой её друг, тоже ребенок из новой Японии, также имел рыжеватый оттенок волос. Да и вообще, был во много похож на эту мало эмоциональную девочку, да и на саму Сакую, говоря по правде, тоже. 
Сочтя это хорошим знаком, Наэги даже мягко улыбнулась - так, как обычно это делают люди, случайно вспомнившие какой-то приятный момент. Склонив голову набок – что хоть и не находило соответствия в безразличном выражении лица, должно было означать любопытство - дзюбокко изучала черты лица новой знакомой. Плавные, округлые, детские… Быть может, она ошибается на счет возраста новой знакомой?
В обратном порядке заинтересованная личностью встреченной ёкай – Сакуе начало казаться, что эта девочка осознает нечеловеческую природу её ментальной проекции – юный медиум молчала, словно раздумывая, стоит ли ей отвечать. Пресное выражение лица её Сакуе нравилось. Насыщенность эмоциями путала мысли дзюбокко. Далекая от человеческих отношений и чувств, она подчас могла психануть только из-за того, что кто улыбнулся непонятным для неё вещам.
- Моё имя Риса Эветс, - собравшись с мыслями, наконец, назвалась собеседница, для пущей ясности добавив, -  …мой отец не японец. Так что Риса — это имя.
Такой подробный ответ Сакую обрадовал, и она с довольным видом закивала – мол, теперь ей ясно, в чем дело.
Во-первых, ей было приятно, что эта девочка осознает необходимость пояснять свои слова, хотя и знать не может, что у Сакуи плохо с пониманием. С точки зрения дзюбокко это было высшей мерой вежливости человека по отношению к ней. Во-вторых упоминание о том, что отец Рисы не японец, казалось жутко ценным и увлекательным фактом! Ведь хотя ранее Сакуя и слышала, что существуют другие страны помимо Японии, иностранцев она не встречала. Обычно, судя по рассказам умерших давно её старых друзей, странствия сопрягались с мореплаваниями или торговлей. Последнее Сакую волновало не сильно, а вот мореплавания… Это казалось чем-то из иного мира и жутко привлекательным.
- А тебя как зовут? – за представлением последовал логичный вопрос. И тут Сакуя растерялась… Похоже, вывернутое старым наречием её представление не было собеседницей понято, нужно было срочно что-то придумать! Череда вопросов, вдруг посыпавшаяся на дзюбокко следом, и вовсе выбила хранительницу парка из понимания мироустройства этих времен…
Зависнув в пространстве и времени, Сакуя закрыла глаза, и незримые корни её вездесущего разума потянулись к сознанию девочки, стоящей прямо перед ней. Почувствовать проникновение в сой разум жертва вряд ли могла – разве что ощутить усталость или лёгкое головокружение…
- Садись, раз никуда не спешишь. Думаю, забраться на дерево я сегодня не в состоянии… - подтверждая успех атаки аякаси, ленивым голосом буркнула Риса, устраиваясь поудобней у корней полуповаленной сакуры, той самой, где Сэнкэн сама недавно отдыхала.
Времени на подробный анализ воспоминаний жертвы у Сакуи не было – необходимо было дать ответ побстрее, чтобы не вызвать подозрений во лжи, и посему она успела только всковырнуть недавние события из жизни Рисы: перед глазами замельтешили картинки.
Вот Риса говорит с какой-то милой девушкой, с такими же красивыми и яркими волосами рыжего цвета, и при этом зовет её тетей. Вот здание с вывеской, на которой написано «Старшая школа грода Сакурасин» - здесь дети с усталыми лицами зевают за небольшими личными столиками, а взрослая женщина им что-то рассказывает. А вот красивая кленовая роща, в которой средь резной листвы мелькает алая крыша Синтоистского храма, таблички над воротами гласят, что это пристанище богини Инари.
Розоволосая красавица вздыхает, как будто вынырнув из воды и, резко раскрывая глаза, внимательно смотрит на Рису…
- Хатсуно Наэги…  Как старое дерево, дэсу ё! – она указала в том направлении, где было расположено материнское дерево, известное всем жителям Сакурасина, как особая реликвия города и памятник природы, - Друзья могут Наэги называть, дэсу...
Впрочем, на представлении рассказ Сакуи не закончился. Примостившись рядом с девочкой, она скопировала её позу, сев под деревом на землю и оперевшись на толстый ствол старой сакуры, и продолжила:
- Наэги была рождена в глухой деревеньке, которая стоит в густом лесу, дэсу ё! Там Наэги можно было жить со своей милой тётей в уютном домике, дэсу. Но однажды Инари-о-Ками явилась Наэги во сне и пожелала, чтобы  Наэги дано было позволение отправиться на паровозе в Сакурасин, дэсу. Теперь Наэги можно жить в вашем прекрасном городе  и разрешено становиться ученицей Старшей Школы Сакурасина. Наэги, правда, не нравится учиться в школе, в школе скучно… Наэги мечтает петь для людей, дэсу… Потому что Наэги любит петь, и песни Наэги даже по радио можно слышать, дэсу ё! – рассказывая свою легенду, Сэнкэн очень волновалась - всё ли она правильно представила? - и потому сбивчивая речь её звучало чрезмерно эмоционально.

Отредактировано Doronuma Sakuya (2014-08-27 14:31:20)

Слишком много вопросов. Переварить их все разом Сэнкэн не могла. И это порождало тревогу.
Странное дело – наблюдать за людьми с разных точек пространства и времени Многая вполне была способна, а вот участвовать в беседах со смертными, когда необходимо было удерживать логику темы, ей было затруднительно. Уж очень сильно расходились взгляды человека и дерева…
Словесно притормаживая бурную речь собеседницы, Риса посмотрела на неё совсем иным взглядом – новым. С ленивой настороженностью. Как будто о чем-то догадывалась…
А в самом деле, кто ты? -  простая, но удивительно ёмкая фраза… И впрямь – кто же она в этом мире?
Пустое кукольное личико, практически лишенное цвета и мимики, вмиг исказило напряжение мысли, придав ему капельку живости. Раздраженная складочка над переносицей  дрогнула и на губах нарисовалась неуместная улыбка, несущая в себе одновременно и дань традиционной вежливости, и плохо разыгрываемую растерянность, и оттенок безумия… Вопросом о своей принадлежности к миру людей или духов Сакуя никогда не задавалась – эта тема, за отсутсвием практической необходимости и за излишней философичностью, казалась нагоняющей зевоту копотней букашек, и просто опускалась древним духом. Но в той аранжировке этой старой темы, как подала её Риса, как будто обозначился явный намёк на ограниченность Сакуи... Кажется, нервы аякаси звенели. Мирно лежащая на газоне ладонь с силой сжалась в кулак  - будь Наэги настоящей девушкой, она бы вырвала несчастную растительность с корнями, но пальцы её даже не коснулись травы, «завязнув» в почве, как в глючащих текстурах какой-то игры. Между прочим – за ответ это действие вполне сгодилось бы.
«Меня не существует», - стучало молоточками обиды в висках у Сакуи, - «Всё это только лишь твоя выдумка», - ах, сколь неприятно было думать, что несмотря на сложности создания иллюзий, заслуга аякаси в составлении образа Наэги была ничтожна. Суть иллюзий состояла в особенностях человеческой фантазии  - той созидающей силы, какой растения, не глядя на их невероятный творческий потенциал, не обладали никогда. Она же, будучи наглой воровкой, лишь составляла из чужих воспоминаний и фантазий яркие коллажи…  Захотелось уничтожить это существо, кичащееся своей независимостью…
Вероятно, в другой ситуации, Сакуя не стала бы сдерживать чувств, просто взяв то, что ей причитается, но вот энтузиазма в размышленьях Рисы она не заметила. И это охладило её злобу.
Сакуя хотела сказать что-то ещё, но не успела зацепить подходящую мысль – заметив некий приближающийся к ним силуэт пожилого мужчины, рыжеволосая как пташка взмыла на дерево, запрятавшись среди ветвей и, ради пущей понятности, добавив, что «её тут нет».
Наэги пожала плечами: - Нэй, дэсу! – на нет и суда нет… Стеклянный взгляд прозрачно-розовых глаз кинжалом впился в призрачный образ дедули, которого Сэнкэн определенно видела.
Кажется, призрак также мог видеть ментальную проекцию древесного духа, несмотря на то, что именно одно его сознание и составляло всё то немногое, что от него осталось. Дедуля с уверенным видом двигался в сторону дерева, где разместились Риса и Наэги…
Впрочем, подлетев чуть поближе, юрэй завис в воздухе и вперился в Сакую так, как будто «призрака увидел». Похоже, хотя сама Сакуя и не помнила его, они были знакомы ранее.
- Неужели мои очи смеют меня обманывать?! – испуганно затараторил он, - Судзу-химэ! Реальная!! Сколь я могу слышать ваш прекрасный голос, если могу лицезреть вас вечно молодой и цветущей?? – страческий дребежащий голос никак не вязался с той эмоциональной окраской, которая была вложена в последнюю фразу. Простирая руки к Сакуе, которую называл «Судзу-химэ», старик смотрел на неё с обожанием, как будто та была богиней или чем-то на подобии того.
- Пожалуйста… - проговорила холодно Наэги, лицо её не выражало ровным счетом ничего. Нейтрально-вежливое безразличие… - Будьте добры… - она поднялась с земли, вытянув руки вдоль тела. В таком положении весь её силуэт казался летящей стрелой – тонкой, лёгкой… - Умрите, пожалуйста! – хорошенькое предложеньице…для призрака!
Старик затрясся и начал бледнеть, исчезая. Похоже, просьба аякаси всё-таки имела над ним власть и он, дабы не гневить лихо, решил попросту убраться восвояси.

Отредактировано Doronuma Sakuya (2014-08-28 13:14:24)

Безразлично взирая на то, как призрак, бледнея, растаял, Сакуя не шевелилась. Её руки были строго скрещены на груди, а подбородок гордо задран вверх – ни дать не взять, настоящая принцесса ёкаев! Конечно, многие живущие в Сакурасине призраки могли её знать – одни ещё при жизни, как странную певунью по прозвищу Судзу, другие уже после смерти, как Первый Саженец – хозяйку парка сакурами.
А вот откуда человеческий детеныш мог иметь знакомства с привидениями? Это уже казалось аякаси непонятной новой информацией…
«А ведь она не просто человек… Как и Шуу…» - услышав позади себя, как девочка спрыгнула с дерева, Сакуя обернулась пугливо. В прозрачных розовых глазах светилась настороженность.
Однако, похоже, это чувство Сэнкэн также было украдено, так как и Риса выглядела изумленной и подозревающей что-то неладное. Но фраза её, впрочем, ничуть это чувство не выказала:
- Знаешь, я тебе завидую… Хотела бы я так же: отстань о меня и они «пух!» сваливают, - произнесла с восхищением рыжая, и Сакуя, восприняв высказывание как похвалу, примерила на губы неумелую кривую улыбку, которую можно было принять за смущение.
- Богиней они Наэги любят называть, дэсу… - произнесла на выдохе дзюбокко, явно выражая факт того, что дико устала от почитания её как богини, - Дураки глупость нести позволяющие, да ё!
И смысл в этом был: ствол старого дерева, обвязанный соломенным поясом симэнава, казался древнему духу назойливым цирком – смотря бесстрастно на мирские хлопоты, она не видела в некоторых действиях людей ни капельки здравого смысла, но именно такие, кажущиеся бессмысленными, действия раскачивали спящую душу дзюбокко, подталкивали выглянуть её из ветвей и трещинок в коре, вмешаться в жизнь этого города...
Впавшая в оцепенение мыслей Наэги слушала Рису не слишком внимательно: - …мы будем учиться в одной школе. Мало вероятно, но может даже в одном классе, - но когда девушка упомянула свой возраст, дзюбокко резко встрепенулась. Действительно, внешние данные этих двух девушек, несмотря на трогательную миловидность большеглазого личика Рисы вступающего в яркий контраст с этой пацанской бейсболкой, никак не шли в сравнение, - …мне пятнадцать, а не десять, двенадцать или тринадцать лет. 
- О-о… - протянула Наэги, - Выходит Наэги и Риса – отводки…дэсу…ка? – она запнулась, слово «одногодки» явно звучало не так, как должно было, - Отростки…да ё! - попыталась исправиться она, усаживаясь таким образом в ещё более глубокую лужу, - Наэги забыть получилось как правильно это сказать, дэсу… Наэги стыдится очень сильно, дэсу… - тем временем энергетическая щупальца сознания дзюбокко уже швырялась в голове у Рисы, пытаясь вытащить от туда алгоритм построения фразы в современном японском.  Риса в свою очередь ошарашенно смотрела на Наэги. Неужели она что-то осознала?
Необходимо было срочно перекинуть тему, дабы не заострять внимание на собственной досадной ошибке. К счастью, следующая фраза Рисы сняла гору с плеч, узнав в Наэги знаменитость, она отметила, что в школе той придется несладко.
- Но ведь они не могли видеть лицо Наэги, да ё! – нелепая речь аякаси, благодаря выуженной из памяти у Рисы информации, постепенно приближалась к стилю говорения обычных (или не совсем) подростков, она даже хитро подмигнула Рисе, - Только те, которые были у Наэги на концерте, дэсу… Всего один концерт, дэсу…
Если вы задумывались когда-нибудь о том, почему же фанаты так похожи на своих кумиров – что и впрямь звучит правдиво – то сложности в понимании того, кому могло прийтись по вкусу творчество Хатсунэ Наэги, у вас не возникнет. Да, именно они, девчонки-старшеклассницы стали «пророками» этой «богини», и редкий человек помимо них знал, как выглядит таинственная новомодная певица… Редкими были, например, Риса и Шуу…
- В Сакурасине все старшеклассники учатся в одной школе, дэс ка? – с любопытством поинтересовалась Наэги, лицо её, как и престало дереву, было бедно на эмоции, но понять, что Наэги волнуют отдельные лица старшешкольного возраста было всё-таки можно.