Молодая женщина сидела  за маленьким столиком, заставленным папками и «пизанскими башнями» бумаги, и печально смотрела, подперев рукой подбородок, в окно. На улице уже стемнело, шел дождь. Капли, стекая по стеклу, то соединялись в ручейки, то, попадая на невидимую преграду, разделялись, чтоб продолжить свой путь, неумолимо сползая вниз. Порыв ветра бросал на окно новый поток дождя, и капли исчезали, захваченные новым потоком. Сейчас ей казалось это очень символичным.
Только что она перебрала дюжину папок с личными делами людей, которых она, пока что, не видела. И, как выяснилось, не все они были людьми. Теперь осталась последняя папка, с ее личным делом. Откинув с лица прядь каштановых волос, женщина надела очки, пододвинула настольную лампу поближе и открыла потертую папку, в которой лежало несколько листов стандартного формата, скрепленных скоросшивателем. Поверх всего лежал конверт с фотографиями, который она отложила в сторону, решив рассмотреть напоследок.

Гласила первая строчка в деле. Возраст - 34 года. Изанами не чувствовала, что уже разменяла три десятка и почти достигла середины четвертого. Она  и выглядела моложе своих лет, даже вполне могла сойти за кого-то из своих бывших учеников колледжа. Но все же она осознавала, что за ее плечами немалый срок, и часть произошедшего с ней за эти годы ей только предстояло выяснить и постичь.

Когда-то она не поверила, что она – маг. Но так оно и было. Но после прочтения предыдущих досье, которые ей доставил странный курьер – мрачного вида старик с гнилыми зубами – раса «человек» встретилась ей только второй раз. В странной школе ей предстояло работать. С «другими» ей приходилось встречаться и раньше, но чтоб они были ее учениками! Это было что-то волнующе-новенькое. И, все же, она не только для преподавания приехала в Сакурасин.
Уняв волнение, женщина продолжила изучение печатных листов.

Она улыбнулась краешком губ – информация явно устарела. Она год как ушла из колледжа. За прошлый год пару раз слетала по делам в Европу, раз – в Америку, читая лекции по литературе и культуре Средневековья, что позволило ей собрать необходимую сумму, чтоб приобрести в этом городе квартиру и не иметь необходимости еще год-два иметь постоянную работу. Да и родительский дом на окраине Токио, который она сдавала, тоже приносили доход, достаточный, чтоб вполне комфортно жить в этом городке. Но она все же решила продолжить преподавание литературы в местной старшей школе.

Изанами оторвала глаза от строчек, описывающих ее. Не часто доводится читать, как тебя видят другие люди. Миловидное лицо, но без особой изюминки, как она считала, описывать безумно скучно. Про таких говорят – смазливая. А этот эпитет ее в устах некоторых особей мужского пола оскорблял. И, в свою очередь, подталкивал на эксперименты. Имея от природы среднестатистические темно-каштановые волосы и карие глаза, она часто в юности меняла их цвет. Благо средств для этого было много. Когда эксперименты с окраской волос закончились плачевно – от довольно густой шевелюры осталась сплошная пакля, Изанами перешла на парики, порой одалживаемые у сокурсниц или знакомых косплееров.
Она до сих пор любила показаться на людях в парике и линзах.
А что, в Токио этим никого не удивишь. Ведь это же не интересно, постоянно ходить как тысячи людей вокруг. И дело даже не в том, что ей хотелось быть другой – она и так владела способностями, недоступными  другим. Ей просто порой хотелось пройтись огненно-рыжей и зеленоглазой по улицам, залитым солнцем, чтоб свежий ветер развевал волосы. Или смотреть на цветущую сакуру в традиционном кимоно с черными, как смоль, волосами, убранными в сложную прическу и, например, с глазами цвета неба. Все же где-то внутри практичного книжного червя  жил романтик, порой берущий верх и подталкивающий на сумасбродства.
Изанами невольно потянула руку к конверту с фотографиями и извлекла одну из них. Воспоминания предстали перед нею, как будто это было вчера. Не часто так случалось. Она в кислотно-зеленом парике делает покупки в универмаге к Рождеству. В гольфах, массивных сапогах и коротком платье с меховой оторочкой темно-серого цвета. Помнится, тогда  она впопыхах уронила фиолетовую линзу, и на второй глаз решила одеть зеленые. Тогда она снова встретила Куронобу, с которым столько лет не виделась.
Мечтательная улыбка озарила ее лицо, и она спрятала фотографию обратно в конверт.

«Особенно во время лекций», - закончила она сама, вспоминая последнюю лекцию в небольшом колледже, когда у нее улетел мелок, которым она на доске намечала связи между литературой Франции и Англии.

«Еще и караоке не плохо поет, наедине, в душе»

И снова автор  досье вызвал у нее улыбку. Улыбку, которая тут же исчезла с ее лица. «Во что угодно» - достаточно расплывчатое определение, особенно для досье. Похоже, автор хорошо ее знал в прошлом, раз посчитал такое определение наиболее точным. Последние годы она не показывалась на людях в чем-то чересчур экстравагантном, чтоб получить такое определение. А вот в годы колледжа и студенчества чего только не было. Прошло лет десять - пятнадцать с тех пор, но кто-то нашел нужным упомянуть это в досье.
«А что, нужно будет что-то такое прикупить, и одеть, например, на хэллоуин. Тут же его, думаю, празднуют, хоть и не японская это традиция»

Изанами фыркнула, дочитав эту фразу. Как может человек, которые не был ее близким другом, написать точно, что она чувствовала внутри. Она старалась не показывать своего раздражения, отчаяния, слез и беспомощности на людях, ненависти к миру, который отобрал у нее и родителей, и близких друзей, и, даже, память о годах жизни, о важных и дорогих сердцу событиях. Внутри то и дело вздымалась волна злости на всех и вся. Она умела себя контролировать, чтоб не дать этому хаосу выплеснуться, но чувствовала, что стена воли и разума может и треснуть под напором сдерживаемых эмоций.

Да, ее память и умение обрабатывать информацию, действительно, велики. А вот окончание предложение – ложь. Вернее, тут не описаны причины, почему ей могли дать такую характеристику. Она просто не может позволить кому-то быть лучше, переплюнуть ее. Это желание быть первой – не выделиться, а для самой себя первой достичь цели, давало ей огромный заряд энергии для учебы и работы, поглощавшей ее настолько, что на конфликты внутри коллектива и времени то не было. Она презирала тех ее бывших «коллег» и «руководителей», которые выезжали на ее работоспособности и педантичности. И, порой, ей хотелось от обиды и злости испепелить на месте кого-то, не в переносном, а в буквальном смысле слова. Поэтому сейчас она предпочитала работать одна. Именно это желание быть независимой толкало ее на смену не только места работы или проживания - даже страны.

«А что поделать? Рассказывать, чем она занимается вечерами, как практикуется в магии, разбирает древние свитки или общается с духами предков?»- ее улыбка была грустной. Конечно, она не организовывала дома ритуалов вуду или черные мессы, или многое другое, что поп-культура приписала магам, но и впускать в свое личное пространство кого-либо было бы, по крайней мере, глупо, а то и опасно.

У Изанами защемило сердце, когда она вспомнила о матери. Ей было почти десять, когда это произошло. Отец с матерью уехали на Окинаву, а вернулся один отец, постаревший  за три дня лет на тридцать, опустошенный, с известием, что матери больше нет в живых. Она помнит, как он стоял на берегу океана, забравшего его любовь, держа в руках опустевшую урну с прахом жены. Тогда погибли десятки людей, из-за внезапно налетевшей на побережье, волны. Много позже Изанами стала подозревать, что это не был природный катаклизм, но отца уже не было в живых, чтоб узнать, верна ли ее догадка.

Печальный эпиграф ее биографии.

И мать. Она тоже была магом, именно она открыла для дочери, унаследовавшей и ее способности, дорогу в этот странный мир иллюзий. Отец – маг стихий, мать – иллюзий. Жаль, что она так рано скончалась. Нет, не только из-за того, что много секретов ушли с ней в мир иной, а из-за того, что Изанами лишилась не только матери, но друга и советника.

Она помнит, как родители с ней обсуждали этот перевод. Не только его плюсы, но и минусы. Но самой Изанами хотелось поскорее перейти к изучению чего-то нового. Она впитывала информацию как губка, желая еще и еще, чтоб утолить буквально ощутимый физически информационный голод. Телевизора дома не было – этого стандартного для миллиона людей источника по большому счету ненужной, но информации, поэтому девочка читала, порой тайком. Это и сказалось на ее зрении, долгие ночи с фонариком под одеялом или на подоконнике под тусклым светом уличного фонаря.

Изанами вновь легко улыбнулась. Отказалась именно она, наотрез. Хотя могла спокойно сдать экстерном и первый класс средней школы. Но она не хотела уходить  из школы, где учился ОН, Рюу Куронобу. Она подружилась с этим мальчиком, который был ей как старший брат. И который, к радости Изанами, перешел в ту же среднюю школу, что и она.
Ему было тринадцать, а ей всего девять, оба очкарика, оба одержимые книгами. Им всегда было о чем поговорить. Именно он поддержал Изанами, когда она лишилась матери. Он скрасил те три года средней школы, которые пролетели быстрой ласточкой в жизни девушки.
А потом им пришлось расстаться.

Академия Цветков Сливы, символа префектуры. Да, там было хорошо, и, как ни странно, интересно. В то же время отец начал встречаться с мачехой, и девочка, не одобрившая сперва эти отношения, даже на каникулах не покидала стен академии. Там она, помимо чтения, музыки и штудирования иностранных языков, и приобщилась к массовой культуре. Теперь в ее распоряжении был и телевизор, и интернет. И взрослые относительно ее однокашницы, воспринявшие малышку сперва с насмешкой, но позже проникнувшиеся к ней симпатией. Конечно, не всем нравилась Изанами, но там особо ее никто не трогал. Друзей у нее не было, хотя ее общества и не избегали. Зато это позволяло ей находить время побыть одной. Под предлогом пробежек или желания поупражняться в живописи, она уходила  к храмовому комплексу и старой роще, где упражнялась в магии, очень осторожно, чтоб ее никто не застал. В общежитии же этим было заниматься проблематично.

Четыре сухие строчки – вместо девяти лет жизни, полной событий. Вместо дорогих памяти моментов, некоторые из которых уже стерлись из воспоминаний, некоторые исчезли, словно провалились в какую-то черную дыру, но другие остались, пусть и утратив часть красок.
Волнение на экзаменах и во время занятий магией, радость от первого огонька, который вспыхнул у нее на ладони, теплый, как маленький зверек. Грусть от ощущения одиночества, когда ее обижали одноклассники, или у нее что-то не получалось. Безудержный поток событий студенческой жизни, где она разрывалась между учебой, клубами по интересам, и желанием побыть наедине.

А вот тут – чистая ложь. Она подружилась с мачехой, и хоть она не могла бы заменить ей мать, но общались они много. По интернету. А почему бы и нет? Окуги выбрал в жены женщину, тоже обладающую способностями, и она не скрыла от падчерицы своих знаний, поделившись секретами мастерства. Теория и помощь передавались по сети, конечно, не открыто. Игра в тайных агентов всегда забавляла Изанами, приятно щекоча нервы. Редкие же встречи с семьей были насыщенными не только в эмоциональном плане, но и в плане обучения. Тинейджерство пролетело на одном дыхании. И оборвалось с известием о гибели  самых близких ей людей. Еще не достигнув совершеннолетия, она осталась одна. И хоть на похороны приехало с дюжину родственников, многих из которых она впервые увидела только тогда, ей было не с кем поговорить по душам.
Изанами тяжело тряхнула головой, отгоняя мрачные воспоминания. Ей было трудно те три месяца, когда она ожидала права распоряжаться наследством. Тогда она и решила продолжить обучение за рубежом, и, продав магазины, отправилась в Европу.

Сотни-сотни часов в библиотеках, разговоров с профессурой, с различными неординарными личностями и... с магами. Как одержимая, она заваливает себя работой, засыпая прямо на рукописях. Ее раз чуть не оштрафовали за то, что она уткнулась носом в фолиант четырнадцатого века, который переворачивают, затаив дыхание, в  перчатках. А ее застал архивариус, распластавшейся поверх этого драгоценного манускрипта и сопящей.

Изанами не могла скрыть своего разочарования. Она надеялась, что в этом досье будет написано, кто интересовался её персоной. Часть из них она помнила, а вот других – так и не смогла вспомнить.
Ее не оставляло ощущение, что, затеянная мачехой игра в агентов, тогда стала для нее реальностью. А частичная потеря памяти не вызвана травмой, а целенаправленное вмешательство в ее сознание. Она видела обрывки воспоминаний чаще всего во снах, после насыщенных событиями дней. Или как набор короткометражек, проносящихся в ускоренном темпе перед глазами, когда она слышала знакомое имя, название или топоним. Да и ощущения "déjà vu"то и дело преследовали ее. Именно из-за этого Окуги и решила перебраться в Сакурасин, нутром чуя, что это место способно открыть много загадок. Но, хоть убей, она не помнила, была ли тут когда-нибудь.
Изанами присмотрела эту квартиру недалеко от школ в свой первый приезд. Через неделю, хоть она еще не до конца была уверена в правильности своего решения о переезде в Сакурасин, эта довольно просторная квартира на пятом этаже многоэтажки была ее. Прошло две недели со времени переезда – но цепь странных событий подтвердила ее догадки.
Ее тут ждали.
Изанами уселась поудобнее. Дождь за окном, похоже, закончился, близилась полночь.

Девушка сама сейчас не знала, что в видениях – предположительное будущее, а что - воспоминания. Она даже не была уверена, что ее быстрое продвижение в учебе не было следствием этого дара провидения. Кто знает, может она предвидела правильные ответы в тестах и специально допускала одну-две ошибки, чтоб не вызвать подозрения. Или таки память ее была действительно намного выше среднего. Как бы то ни было, до сих пор она неосознанно пользовалась этим даром, как вариантом интуиции, дополняя информацией, полученной из других источников. «Мне бы в полиции работать», - усмехнулась она.

Изанами закусила губу и еще раз перечитала несколько строк. Значит, автор этого досье или сам нападал на нее, или видел, при том неоднократно, как кто-то нападал на нее. Так как она не имеет при себе ни холодного, ни огнестрельного оружия, то просто обязана усилить боевые навыки. Для этого не плохо было бы найти место для занятий. Жаль, что она арендовала не коттедж, а квартиру. Хотя кто ей мешает чуть позже сменить место жительства?

Значит, писал досье японец, или, по крайней мере, синтоист-буддист. Изанами нравилось экспериментировать. Что-то она могла сделать и только с помощью рук, используя мудры, для чего-то удобнее было начертить круг. Интересными были слияния магического европейского круга с буддистскими молитвами… Женщина мечтательно посмотрела на свои тонкие ухоженные пальцы. «Небо, ветер, щит, ветер, жизнь», - беззвучно прошептали губы, руки машинально повторяли слова движениями. Последний жест, вздох – и слегка мерцающая в полумраке квартиры бабочка, сотканная из наэлектризованного воздуха, вспорхнула с ее кисти, растаяв через минуту.
Изанами потянулась, вытянув руки над головой. На кончиках пальцев все еще чувствовалась наэлектризованность.
Потерев щеки, чтоб снять сонливость, женщина вытащила из конверта фотографии. Изучив их, она вложила все обратно.

Потом поднялась со стула, прихватила все досье, кинула их в металлический мусорник для бумаг и отправилась в ванную. Поставив на пол ведро, щелкнула пальцами. Язычок пламени послушно спрыгнул вниз, и документы вспыхнули красно-зеленым пламенем.
Изанами зевнула и с чувством выполненного долга отправилась спать

Отредактировано Izanami (2012-10-02 14:36:25)